Сашка учил своих «пионеров» выживать и возвращаться!..

А тех, кто затуманивал свои мозги наркотическим дурманом, Сашка от всей своей огромной души и всего своего огромного «бычьего» сердца презирал за слабость и ненавидел, считая их слабаками и полубабами, если не сказать более матерно, которым место не на войне, а на сходняках «голубых» в московских подворотнях... Таких «слезливых девочек» Сашка Черный брал под свою личную опеку и устраивал им такую «развеселую» жизнь, «из наряда в марш-бросок, из марш-броска в наряд», а в свободное время спарринг по рукопашке с ним лично, что у «нариков» уже просто не оставалось ни времени, ни сил... И постепенно они начинали забывать, что надо найти свободное время на то, чтобы пойти собрать «афганку», высушить ее, а потом завернуть себе «косячок», курнуть и забыться... И идти потом в полный рост на пулеметы «духов»... А потом и они, «полупедики», как их называл Бандера, тоже приходили к нему в каптерку и говорили спасибо... За дважды спасенную жизнь – потому что они начинали понимать, что конец был бы один – либо от «духовской» пули, либо от «духовской» конопли или чего покрепче, но уже после армии, и на «гражданке»...

В общем... Глупые и бессмысленные потери в бригаде, а такие были повсеместно и во всех войсках, начиная от медсанбата и заканчивая танкистами, благодаря стараниям Бандеры были искоренены напрочь! Да-да! Во всей бригаде! Ну, или, по крайней мере, в той ее части, которая стояла в Гардезе. Сашку теперь именно так и называли – «старшина бригады»!!! Не роты или даже батальона, хотя такой должности никогда в войсках не существовало, а именно бригады!..

Но... Как всегда это бывает, оставались потери боевые, и случайные, те, которые никто и никогда не сумел бы предупредить, будь он хоть семи пядей во лбу!..

...21 апреля...

...В этот памятный для Сашки день на сопровождение колонны подняли всю их резведроту.

То хлипкое перемирие, которое заключило с «шурави» племя Джадран больше года назад, после выдачи им обратно плененного Гульметдина Сого, худо-бедно, но поддерживалось. Правда, много позже, осенью, в Гардез еще раз прибыли старейшины племени и выставили новое, уже свое, требование, подзабыв, видимо, основательно, что группа по захвату «языков» в бригаде все еще существует. Нюх потеряли...

Они обещали сократить набеги на сам Гардез и снизить жесткость осады Хоста при условии, что «шурави» не будут пытаться воспользоваться прямой, как стрела, восьмидесятикилометровой бетонкой, соединяющей эти два города, которая, если честно, именно русскими специалистами и была построена в 1978 году... Вы, мол, по ней не пускаете свои колонны, а мы в вас не стреляем... И командование гардезского гарнизона на эти требования дало свое согласие... Только вот тут же возникла новая проблема по типу «А шо ж теперь делать?». Как теперь доставлять грузы многострадальному гарнизону Хоста? На «вертушках»? Да, можно! Тем более что и хостовский аэродром мог принять не только винтокрылую авиацию, но даже и посадить на свою полосу «грузовик» «Ан-12». Это-то ладно! Так во многом решалась проблема, и теперь не нужно было, рискуя на каждом километре попасть в засады, гнать колонны с грузами сначала стодвадцатикилометровым маршем из Кабула в Гардез, а потом наматывать на колеса грузовиков еще восемьдесят километров до самого Хоста. Но... А как доставлять туда топливо? Для танков, БМП, БТРов и другой техники? Вот в чем был вопрос!!! Транспортная авиация к этому была совершенно не приспособлена... Вот и решили опробовать для «наливников» другой маршрут...

Эта дорога, не в пример той, которую «забрал себе Джадран», была намного хуже, построена на горных серпантинах вообще бог знает когда и километров на 40 примерно длиннее. Теперь, если посмотреть по карте, колонне приходилось идти в объезд всего Джадранского хребта. Приходилось сначала идти чуть ли не на север, протискиваясь через довольно узкое ущелье. Потом сворачивать на восток и ехать вдоль реки Габртой, практически до самой пакистанской границы, там до нее оставалось-то всего-ничего, каких-то 12 километров. И опять поворачивать, но теперь уже на юг. Дальше дорога шла по очень узкому и опасному своими частыми каменными обвалами ущелью, которое постепенно поднималось к перевалу у горы Калатгар, на уровне примерно в 2500 метров. От перевала до Хоста оставалось километров тридцать, и в основном уже по степной местности, если удачно спуститься с высокогорья...

Как в том старом фильме:

...Так-то оно так, только была во всем этом деле одна немаловажная такая заноза на всю задницу... Эта дорога, особенно та ее часть, которая на севере плавно обтекала горный хребет, контролировалась уже не племенем Джадран, а их северными соседями. Которым до договора с «шурави» было совершенно по тулумбасу – по этой дороге испокон веку гонялось огромное количество караванов с контрабандой из пакистанского города Паричар, до которого здесь было всего-то плевых тридцать километров!..

В общем...

Командование-то согласилось, но очень опрометчиво, не подумав о том, что Джадран их спихивает под стволы своих более «горных», а значит более темпераментных и жестоких, соседей. Ничего от этого договора не выгадав, русские потеряли для себя около 80 километров хорошей, устойчивой и довольно новой бетонки, а приобрели взамен 120 километров говняной и на порядок более трудной для водителей дороги, да еще и в такой местности, где ждать нападения можно просто из-за каждого камня! Вот уж, воистину, если немного переделать старую украинскую поговорку, то можно было бы от всей души сказать генералам: «Не говори „Гоп!“, пока не увидишь, куда вскочил!»...

...Вот и собиралась теперь вся разведрота, к которой формально был причислен и отдельный разведвзвод старлея Стрижа, на сопровождение самой первой, пробной так сказать, колонны «наливников» для гарнизона города Хост по новому маршруту...

– Может, останешься в бригаде все же, сержант? – спросил старлей Бандеру еще один раз. – Ты уже дембель... Через неделю-другую придет замена из учебок, и поедешь ты себе домой, в родной Самбор, «что на Львовщине»... Оставайся в гарнизоне, Саня!

– Не-е... Поеду со взводом... Такую большую «колбасу» на Хост я за всю службу не помню, а значит, на нее будет охота... Так ты уж поверь мне, товарищ капитан Серега Кудинов, что сержант-дембель Сашка Черный в этом караване тебе очень даже может пригодиться!.. А мне что?!! За меня не беспокойся, взводный, – я же заговоренный! От меня все пули отскакивают!

– Дурень ты несусветный, Бандера, вот ты кто! – сказал в сердцах Стриж. – Но вот то, что пригодиться можешь со своим опытом, тут ты прав на все сто! И ты мне в этом караване действительно очень нужен! Но приказывать я тебе уже не имею никакого морального права – ты уже практически гражданский человек, хоть и носишь еще до сих пор военную форму... Поэтому спрашиваю в последний раз! Остаешься в бригаде?

– Нет, Серега! – Сашка, как всегда, был тверд в своем решении. – Вот сгоняем вместе до Хоста и назад, и это будет все, последний [33] «боевой»...

– Добро... Спасибо, Санек...

«Колбаса», как сказал Сашка, или колонна, была и в самом деле очень уж необычной. Необычной своим размером... Топливо в Хост не поставлялось уже довольно продолжительное время, и теперь, это ж надо было до такого додуматься, решили пустить по новому, не известному еще никому, маршруту «пробную» колонну... В 130 «наливников»!!! Сто тридцать!!! Мать их, этих полководцев штабных, для которых война похожа на борьбу игрушечных солдатиков на игрушечном же столе!!! А додуматься до того, что такую огромную, самую большую за всю историю этой войны, колонну бензовозов обязательно будут атаковать многочисленнейшие отряды «духов», а возможно, что она привлечет к себе внимание и печально знаменитого пакистанского «Чахатлора» [34] ?!! Так об этом толком никто и не подумал!..